Времена былой славы: наручные часы и прочие напоминания об эпохе несостоявшегося предпринимательства

June 20, 2016Justin Lifflander

Фото: Наталия Лиффландер

Джастин Лиффландер

6 июня 2016 г.

На заре «лихих девяностых» по улицам Москвы бродили молодые люди вроде Берни Сачера и Питера Герви, пытавшиеся разглядеть, «в чем нуждается эта страна». Берни в итоге стал соучредителем первого дайнера и первого спортивно-оздоровительного клуба западного уровня, которые появились в столице, а Питер участвовал в создании первого независимого телеканала страны. Я же тогда был поглощен своей карьерой в компании Hewlett-Packard и заодно пробовал себя в менее впечатляющих проектах.

Моим партнером и наставником стал мой отец Мэтт, в то время работавший в Нью-Йорке юристом. Вершиной его внешнеэкономической деятельности стали переговоры о заключении партнерства с «Интуристом», которые он проводил в 1969 году в качестве вице-президента компании по прокату автомобилей Hertz. В результате Hertz удалось выйти на советский рынок, опередив своего главного конкурента — компанию Avis. По иронии судьбы, именно реклама Avis сподвигла Мэтта на сделку с русскими.

К 1991 году мои рассказы и публикации в газетах навели его на мысль о том, что под руинами Советского Союза зарождаются колоссальные возможности для предпринимательства, и Мэтт решил, что хочет принять в этом участие.

Уезжая из Удмуртии, я сумел сохранить со всеми хорошие отношения и завести некоторое количество полезных связей — как и всегда, не без помощи Жени Одянкова. Мы открыли компанию под названием UDAMCO, что расшифровывалось как «Удмуртско-американская корпорация развития».

Наш первый план заключался в том, чтобы подписать соглашение о сотрудничестве с «Чепецким механическим заводом» и стать его единственным американским партнером. Мы намеревались продавать в США заводскую продукцию из циркония. Цирконий — это уникальный металл, который получают искусственным способом и используют в атомной промышленности, в первую очередь для производства защитных оболочек топливных таблеток. В то же время он обладает блеском и рядом других характеристик, включая приписываемые ему целебные свойства, что делает его привлекательным как внешне, так и на ощупь. Мы планировали рекламировать и продавать бижутерию и домашнюю утварь из циркония, изготовлением которых завод как раз занялся в рамках конверсии оборонной промышленности. Однако мы так и не смогли доказать, что циркониевые браслеты обладают каким бы то ни было оздоровительным действием, а затем на заводе сменилось руководство, и вся эта сделка приказала долго жить — примерно как система электрооборудования на моей «Ладе». Впрочем, нам тогда удалось несколько раз отлично поесть за счет компании (стоимость ужинов вычиталась из общей суммы налогов UDAMCO), а у меня до сих пор хранится сувенир из тех времен — стопки для водки с логотипом UDAMCO.

Наш следующий проект был связан с одним из моих больших увлечений — советскими лимузинами. К 1992 году, с подачи все того же Одянкова, я уже начал коллекционировать и восстанавливать старые версии «членовозов» —как оказалось, народное прозвище одновременно обозначало принадлежность пассажиров таких авто к Политбюро и намекало на некоторые части их анатомии. Моя коллекция началась с нескольких ЗИМов (ГАЗ-12), а затем я приобрел два с половиной ЗИСа-110 (на 95% представлявших собой копию американского «Паккарда-180»).

Современная версия ЗИСа и его прямой потомок, лимузин ЗИЛ, сборку которого осуществляли вручную, в то время оказался в зените своей международной славы благодаря многочисленным зарубежным визитам глав государства — сначала Горбачева, а потом Ельцина. Совет директоров UDAMCO в лице меня и Мэтта принял решение попробовать извлечь выгоду из «миротворческого» образа этого приземистого отпрыска советского автопрома. Я отправился в цех ЗИЛа, где осуществлялась сборка автомобилей. Пока начальник цеха показывал мне производство, пожилые сборщики буравили меня взглядами — они рассчитывали, что я приехал сделать большой заказ. Впрочем, переговоры закончились, едва успев начаться, по причине существенного расхождения в подходах к продажам.

Я: «Какова розничная стоимость этого автомобиля?»

Торговый представитель завода: «Мы продадим его за 110 тыс. долларов».

Я: «Хм, как-то многовато… За эти деньги покупатель в Нью-Йорке может приобрести новенький „роллс-ройс”. Но мы можем изучить рынок, чтобы понять, насколько оправдана эта цена. Пока давайте считать, что он стоит этих денег. UDAMCO придется инвестировать определенные средства в открытие демонстрационного зала, ремонтной мастерской, рекламу и так далее. Какую оптовую цену вы готовы нам предложить с учетом этих условий?»

Торговый представитель завода: «110 тыс. долларов».

Между нами явно пролегла бездна непонимания. В итоге UDAMCO решила сосредоточиться на продукте, который входил в число основных интересов председателя нашей компании, — на наручных часах. По мнению Мэтта, наручные часы были ключевым модным аксессуаром, по своей привлекательности уступавшим разве что пишущим ручкам. Он всегда с большим удовольствием носил часы, которые я привозил ему из России. С улицы, на которой располагался ЗИЛ, я отправился прямиком на Первый московский часовой завод рядом с Таганской площадью.

Оказалось, что завод был родом из Нью-Йорка. В 1929 году советское правительство выкупило почившую в бозе бруклинскую часовую компанию Ansonia и перевезло все оборудование, детали и группку недовольных и разочаровавшихся в капитализме сотрудников компании в Москву, где и был основан Первый московский часовой завод.

Мы были готовы помочь заводу с повторной эмиграцией и решили выставить тяжелую артиллерию. Тем летом 1994 года мой брат Клэй, не покладая рук трудившийся инвестиционным банкиром на Уолл-стрит, отважился взять недельный отпуск, чтобы сопровождать моего приемного сына обратно в Москву после отдыха в лагере. Клэй встретился с коммерческим директором часового завода и обсудил с ним условия продажи, рекламную поддержку и поставку запасных частей. Представители завода уверяли, что их изделия практически не ломаются, и потому потребность в запчастях будет очень низкой.

В это самое время вице-президент UDAMCO по вопросам лингвистики и по совместительству моя жена Алла одновременно выполняла два важных дела: она осуществляла перевод переговоров и при этом читала (вверх тормашками) докладную записку, лежавшую на столе коммерческого директора. Речь в этой записке шла о жалобах британского партнера завода на то, что частота поломок продукции значительно превышала показатели, заявленные представителем завода.

Тем не менее мы решили попытать счастья. Нам «разрешили» приобрести два десятка часов в качестве образцов, и Клэй должен был отвезти их в Нью-Йорк для проведения экспертной оценки качества и коммерческой привлекательности продукции. Коммерческий директор заверил нас в том, что специальные документы для вывоза часов за пределы страны не потребуются, так как они не относятся к числу изделий, подлежащих таможенному досмотру.

До сих пор помню ошалевшее выражение лица моего брата в тот момент, когда его обыскивали на таможне в аэропорту Шереметьево-2. Ему пришлось заплатить пошлину на месте за право вывезти коллекцию часов в США. На прощанье он сказал мне: «Никогда еще не стоял в очереди на таможне при выезде из страны!»

Больше он в Россию не приезжал, присоединившись к числу единомышленников моего давнего наставника Боба Прайса, ныне покойного. В 1990-х гг. я пытался убедить Боба инвестировать капитал и предпринимательские таланты в проекты новой России. «Я веду бизнес только там, где полиция штата Нью-Йорк сможет приехать в течение десяти минут», — ответил он мне.

Часовые эксперты в Нью-Йорке подтвердили, что частота поломок этих изделий еще выше, чем утверждали британские партнеры завода. Все переговоры остановились, а вместе с ними и несколько часов из нашей коллекции. Впрочем, мы сохранили образцы. Некоторые из них до сих пор исправны, хотя с тех пор прошла уже четверть века. Я добавил к ним еще несколько сокровищ, раздобытых за это время.

Часы с 24-часовым циферблатом:

Фото: Наталия Лиффландер — Фото: Наталия Лиффландер

Уникальные часы, изготовленные уже после распада СССР. На них отображены часовые пояса СССР и США — пять американских (Нью-Йорк, Чикаго, Денвер, Сан-Франциско и Аляска) и десять советских (от Москвы до «П-Камчатска» — полное название города не умещалось на циферблате, и изготовителям пришлось его кардинально урезать). Очевидно, что эти часы были произведены до недавних реформ, в результате которых в России появилось одиннадцать часовых поясов и не осталось «летнего» времени. Как утверждает российский премьер-министр, это было сделано для того, чтобы коровы лучше высыпались ночью.

Политическая коллекция:

«70-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции». На обратной стороне этих часов, произведенных в 1987 году, имеется клеймо, обозначающее знак качества (см. стр. 136 книги «Как не стать шпионом», где цитируется лучший советский анекдот про знак качества).

На часах «Перестройка» знака качества уже не было, несмотря на то, что они произведены в СССР на часовом заводе «Слава».

Завод «Слава» выпускал также двуязычные часы под названием «Первый президент Советского Союза», на циферблате которых имелась фотография Михаила Горбачева, причем без его знаменитого родимого пятна.

Разумеется, в тот же период были произведены и часы имени Бориса Ельцина, которые изготавливал часовой завод «Восток». Согласно надписи на обратной стороне, они «водонепроницаемые» — как и сам бывший российский президент. Борис Ельцин дважды чуть не утонул: в первый раз при крещении, когда пьяный деревенский священник забыл вытащить ребенка из купели, а во второй — в 1989 году, в результате падения с моста в Москву-реку во время загородной прогулки (впрочем, он сам настаивал на версии о том, что его столкнули в воду какие-то люди, которых он не успел разглядеть). По счастью, ему удалось выплыть.

Часы Горбачева все еще идут, чего нельзя сказать о часах имени Бориса Николаевича.

Корпоративные подарки:

Так выглядели часы, которые компания «Ростелеком» — российский национальный поставщик услуг связи — дарила своим клиентам и коллегам в начале 90-х гг. в качестве бизнес-сувенира. Эти простые часы с изображением триколора на циферблате производились в России. В тот период компания переживала период мучительного перерождения, пытаясь модернизировать свои сети, установить связь с 14 новыми странами, образовавшимися после распада СССР, и конкурировать с частными компаниями, которые начали активно завоевывать рынок.

Спустя десятилетие положение «Ростелекома» явно существенно улучшилось, как, впрочем, и мое — благодаря «Ростелекому», который был моим ключевым клиентом и скупал всю продукцию Hewlett-Packard — от принтеров до современных программных решений. Я понял, что мои отношения с клиентом перешли на высший уровень доверия, после того как получил от Олега Геннадьевича приглашение на банкет по итогам собрания акционеров, проходивший в цокольной части пансионата Бекасово.

На этих швейцарских часах изображен новый логотип «Ростелекома», который придумал лично Борис Дмитриевич, занимавший тогда пост вице-президента компании. Когда кто-то из собравшихся заметил, что фиолетовый — любимый цвет сумасшедших, Борис Дмитриевич, известный своим ехидным чувством юмора, только заговорщицки подмигнул.

Некоммерческие организации вроде университетов дарили куда более скромные подарки. Так, в 2000 году Санкт-Петербургский государственный университет телекоммуникаций им. Бонч-Бруевича выпустил памятные часы в честь своей 70-летней годовщины.

Стиль:

Все эти три изделия представляют собой трогательную попытку Первого часового завода создать на базе часов «Полет» что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее по качеству швейцарскую продукцию. Это массивные и увесистые механические часы; экземпляр черного цвета с надписью «Буран» весит почти сто граммов.

Фото: Наталия Лиффландер

Военные часы:

Самыми популярными механическими часами, за которыми охотились многие туристы, были «командирские». Считалось, что их вручали в качестве награды представителям командного состава вооруженных сил, хотя при желании эти часы можно было приобрести за валюту в магазинах «Березка». По их циферблату можно понять, для каких видов вооруженных сил предназначался тот или иной экземпляр: синий цвет означал стратегические ракетные силы, а зеленый — парашютно-десантные войска.

Эти часы своим видом явно должны наводить туристов на мысль о том, что их изготовили специально для сотрудников КГБ: на циферблате изображен символ организации, представляющий собой «щит и меч», и для пущей убедительности добавлен год — «1945». Все часы исправно работают.

Contact Me

Блог